«Когда-то, когда я была еще маленькой девочкой, мы жили в заброшенном доме. (…) а крысы там здоровые, ты не поверишь. Это все химия»
Когда в мире гремела объединяющая (какая уж там по счету) война, любимым занятием Молли было зажаривать на арматуре толстеньких крыс, желательно запивая их краденой колой. Не, мамка с папкой где-то там были. Но упарывались всем, чем могли достать (а когда не могли, всегда есть спирт) так увлеченно, что на такую мелочь (во всех смыслах), как их дочурка, времени не оставалось. Ну, зато была не то компашка, не то банда. Так-то, все как у всех.
«Мы спросили, зачем, он в ответ: Коридоры кончаются стенкой, а тоннели выводят на свет».
Только ей хотелось - больше.
Она видела, как живут чуваки, которые ее окружают. Видела, что в общем-то, это путь примерно в одну сторону.
Она цеплялась за тех, кто мог вывести ее хоть еще на шаг повыше. Она даже появлялась в школе, сама еще не зная, что и для чего пригодится ей в жизни. И как раньше ей было глубоко плевать на объединяющую, так же искренне она плевала и на пятую корпоративную.
А потом - потом пришел 2086.
Денвер - он был где-то далеко. Для двенадцатилетней девчонки совсем далеко. Но все то, что началось потом, конечно же, прокатилось волной не только по стремительно появляющимся пустошам, но и по ее жизни. Благотворительная школа, от которой при некоторых данных она могла бы оттолкнуться в какую-никакую легальную жизнь, закрылась практически сразу. Волна преступности захлестнула все. Но Молли уже знала, как так жить - и уже знала, как жить хотела. Талант к мордобитию, хорошая, не испоганенная алкашкой и веществами реакция, довольно-таки ясный ум - все это определило то, к чему она с привычным упорством начала прокладывать дорогу.
Мы в такие шагали дали, что не очень-то и дойдёшь.
Мы в засаде годами ждали, невзирая на снег и дождь.
Мы в воде ледяной не плачем, и в огне почти не горим -
Мы охотники за удачей, птицей цвета ультрамарин.
Как она училась, чтобы стать той, кто есть сейчас — ни одному корпоративному ученому и не снилось. На одних имплантах не то, что далеко не уедешь — никуда не уедешь (не говоря о том, что их просто не добудешь). Училась всему: выживать в деле и находить связи, не вляпываться в истории круче, чем можешь вывезти, а если уж вляпалась — вывозить их тоже. Училась химии — чтобы знать, что можно, а что нельзя, и для каких целей. Вот, помнится, собралась отравить одного урода... «получился N-метил-4-фенил-1236-тетра-гидро-пиридин», — это ж не только выговорить надо, а еще и понимать, о чем речь. Молли понимает. И, ясное дело, тренировки. Ежедневные, бесконечные, прерываемые только на работу «в поле», упорные. Потому что жить очень хотелось. А жизнь ленивого соло — короткая и не слишком увлекательная история.
Свалила в Сан-Франциско из стремительно превращающегося в хрен-знает-что-вообще Портленда, где выросла. А куда ей было еще валить? Буквально почти пешком, на стыренном мопеде.
Посмотрела, как живет народ там. Поняла, что ей нужно. А нужны были импланты. Когда поняла, каким образом придется зарабатывать на них — пожала плечами. Ну, чего поделать. Зарабатывать пришлось упорно и грязно. В том числе — в роли «куклы» продаваясь всем этим... В общем, всем этим. Этот период своей жизни она тоже вспоминать не слишком любит, особенно, учитывая, чем он закончился — тем, что то ли случайно, то ли нарочно софт свежеустановленного импланта вступил в конфликт с софтом «куклы» и Молли пришла в себя прямо посреди сеанса, где на радость жирному извращенцу, оказывается, убила ни в чем не повинную девчонку. Ну да что теперь говорить.
А потом была работа. Конечно. Ради этого она много чего отдала. И это, пожалуй, единственное, что сейчас действительно радует и заставляет ее смотреть на жизнь с интересом — она самая. Сложная на грани выполнимости? Тем лучше, тем интереснее.
Было, конечно, и другое. Был парень. Было даже какое-то подобие домашнего счастья — по-своему, конечно, в семейный быт Молли и тогда не умела, но все-таки счастья. Им было круто вместе. Закончилось как и началось — слишком тесным знакомством с кое-кем из конкурентов. Что ж.
А дальше — работа, работа, еще работа. Один заказ сменяет другой, одно лицо меняется на другое. И желательно сложная, и по грани, и только в этой ситуации она чувствует себя... живой, что ли? Пафосно слишком. Пафоса Молли не любит. Но что-то вроде того.